– Почему?

– Ах, она пошла туда, как агнец на заклание. – Майкл скорчил рожу. – Думала, они станут ее новыми лучшими друзьями. Как я узнал уже потом, они буквально поджарили ее живьем.

Я содрогнулась:

– А он не может пойти туда без нее?

– Ох, солнышко, ты не знаешь здешних порядков. Нет, нет и нет. Она должна идти. Она должна надеть на лицо улыбку и фотографироваться для журналов. Теперь это ее работа. И она знает. Хотя вечер явно будет не из приятных.

Разговор за дверью пошел на повышенных тонах. Мы услышали, как Агнес громко возражает, а мистер Гупник умоляющим голосом ее урезонивает.

Майкл посмотрел на часы:

– Я, пожалуй, вернусь в офис. Можешь сделать мне одолжение? Отправь сообщение, когда он уйдет. Мне нужно, чтобы до пятнадцати часов он подписал пятьдесят восемь бумаг. Я тебя люблю! – Майкл послал мне воздушный поцелуй и удалился.

Я старалась не прислушиваться к перепалке за дверью гардеробной комнаты. В очередной раз прокрутила календарь, прикидывая, что бы такого сделать полезного. Мимо важно прошел Феликс – поднятый хвост, как знак вопроса, – которому было в высшей степени наплевать на кипящие вокруг человеческие страсти.

Потом дверь внезапно открылась. Мистер Гупник увидел меня.

– А-а, Луиза. Ты не могла бы зайти на минуточку? – (Я встала и пошла, периодически переходя на бег, ему навстречу. Что было нелегко, так как от долгого сидения у меня свело мышцы.) – Луиза, я хочу узнать, ты свободна сегодня вечером?

– Свободна?

– Чтобы пойти на вечер. Благотворительный.

– Э-э-э… Конечно. – Я с самого начала знала, что у меня будет ненормированный график. И по крайней мере сегодня я точно не наткнусь на Иларию. Я загружу какой-нибудь фильм в айпад и посмотрю в машине.

– Ну вот. Что скажешь, дорогая?

Глаза у Агнес были заплаканные.

– А она сможет сесть рядом со мной?

– Я постараюсь выяснить. – (Она прерывисто вздохнула.) – Ну ладно. Думаю, что да.

– Сесть рядом со…

– Хорошо-хорошо! – Мистер Гупник проверил свой телефон. – Все. Мне действительно надо бежать. Встретимся в главном бальном зале. В семь тридцать. Если переговоры по конференц-связи закончатся раньше, я дам тебе знать. – Он подошел к Агнес, взял ее лицо в ладони и поцеловал. – Ты в порядке?

– В порядке.

– Я люблю тебя. Очень, очень. – Очередной поцелуй – и мистер Гупник исчез.

Агнес сделала еще один глубокий вдох. Положила руки на колени. Посмотрела на меня:

– У тебя есть желтое бальное платье?

Я вытаращила на нее глаза:

– Хм, нет. На самом деле у меня плоховато с бальными платьями.

Она оглядела меня с головы до ног, словно пытаясь понять, влезу ли я в какой-нибудь из ее нарядов. Думаю, мы обе прекрасно знали ответ. Тогда она выпрямилась и решительно произнесла:

– Позвони Гарри. Мы едем в «Сакс».

Полчаса спустя я стояла в примерочной, а две продавщицы пытались втиснуть мой бюст в платье без бретелек цвета несоленого масла. На что я саркастически заметила, что в последний раз, когда меня так щупали в интимных местах, я настояла на немедленной помолвке. Никто не засмеялся.

Агнес нахмурилась:

– Слишком похоже на подвенечное платье. И оно толстит ее в талии.

– Миссис Гупник, у нас есть отличные корректирующие трусики.

– Ой, не уверена, что я…

– А у вас есть что-нибудь в духе пятидесятых? – спросила Агнес, вертя в руках телефон. – Потому что это слишком врезается в талию и не ее роста. А у нас совершенно нет времени на подгонку.

– Мэм, во сколько начало вечера?

– Мы должны быть там в семь тридцать.

– Миссис Гупник, мы все успеем к нужному времени. Я попрошу Терри доставить вам его к шести часам.

– Тогда давайте примерим вот это, цвета подсолнуха, и вон то, с блестками.

Если бы я знала, что в тот день буду впервые в жизни примерять платья за три тысячи долларов, то не стала бы надевать смешные штанишки с нарисованной таксой и бюстгальтер, который держался на английской булавке. Интересно, сколько раз за одну неделю можно успеть продемонстрировать грудь идеальным незнакомцам? И еще, видели ли они когда-нибудь тело вроде моего, в реально жирных складках? Продавщицы были слишком хорошо воспитаны, чтобы комментировать мою фигуру, если, конечно, не считать постоянных намеков насчет корректирующего белья. Они просто приносили платье за платьем, двигая меня туда-сюда, словно пастухи, гонящие скот на выпас, пока наконец Агнес, сидевшая на стуле с мягкой обивкой, не сказала:

– Да! То, что нужно! Как думаешь, Луиза? И даже длина, с учетом тюлевой нижней юбки, просто идеальна.

Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Талия затянута вшитым корсетом, грудь вздымается двумя идеальными округлостями. Желтый цвет придавал коже мягкое сияние, а юбка удлиняла ноги до неузнаваемости. Ну а тот факт, что я практически не могла дышать, уже не имел значения.

– Мы сделаем тебе высокую прическу и подберем какие-нибудь сережки. Идеально!

– И на это платье двадцать процентов скидки, – заметила одна из продавщиц. – Каждый год сразу после бала у Стрейджеров спрос на желтые платья резко снижается…

Я даже немного сдулась от облегчения. А потом посмотрела на ценник, где значилось $ 2575. Месячная зарплата. Должно быть, Агнес заметила мое вытянувшееся лицо, поскольку, махнув рукой продавщице, сказала:

– Луиза, иди переодевайся. У тебя есть подходящие туфли? Мы можем забежать в обувной отдел.

– Туфли есть. Полно туфель. – У меня действительно были золотые атласные танцевальные туфли на каблуке, которые вполне подходили. И мне совсем не хотелось увеличивать цифру на чеке.

Я вернулась в кабинку, осторожно вылезла из платья, ощущая его медленно оседающую на пол дорогостоящую тяжесть, и, пока одевалась, услышала, как Агнес попросила принести сумочку и какие-нибудь серьги, после чего заявила:

– Припишите это к моему счету.

– Конечно, миссис Гупник.

Мы встретились у кассы. Покинув магазин с пакетами в руках, я спросила Агнес:

– Итак, вы, наверное, хотите, чтобы я была предельно осторожной? – (Она удивленно посмотрела на меня.) – С платьем. – Увидев, что она по-прежнему смотрит на меня как баран на новые ворота, я понизила голос: – Дома мы засовываем этикетку внутрь, чтобы можно было на следующий день вернуть вещь. Естественно, если на ней нет винных пятен и она не провоняла табаком. Хотя тогда можно попрыскать освежителем воздуха.

– Вернуть?

– Ну да, в магазин.

– А зачем нам это делать? – спросила она, когда мы сели в автомобиль и Гарри положил пакеты в багажник. – Луиза, расслабься. Думаешь, я не знаю, что ты сейчас чувствуешь? Когда я приехала сюда, у меня вообще ничего не было. Мы с подругами даже одалживали друг другу одежду. Но когда ты будешь сидеть рядом со мной сегодня вечером, на тебе должно быть хорошее платье. Только не униформа. И я буду счастлива оплатить твой наряд.

– Ладно.

– Ты ведь понимаешь? Да? Сегодня ты не будешь обслуживающим персоналом. И это очень важно.

Я вспомнила о внушительном пакете в багажнике автомобиля, медленно прокладывающего себе путь в транспортном потоке Манхэттена, и в очередной раз удивилась неожиданному повороту сегодняшних событий.

– Леонард говорит, ты ухаживала за мужчиной, который потом умер.

– Ухаживала. Его звали Уилл.

– Он говорит, ты очень ответственная.

– Я стараюсь.

– А еще, что ты здесь никого не знаешь.

– Только Натана.

– Натан. По-моему, он хороший человек, – немного подумав, сказала Агнес.

– Очень хороший.

– Ты говоришь по-польски? – поинтересовалась Агнес.

– Нет, – ответила я и поспешно добавила: – Но возможно, могу научиться, если хотите…

– Луиза, знаешь, что для меня самое трудное? – (Я покачала головой.) – Я не знаю, кто я такая… – Поколебавшись, она явно решила сменить тему. – Мне нужно, чтобы сегодня ты стала моей подругой. Хорошо? Леонард… Ему придется выполнять свою работу. Бесконечные разговоры с другими мужчинами. Но ты ведь будешь со мной, да? Рядом со мной.